Очень интересный судебный кейс (если можно так выразиться) на днях прочла — вообще-то он является известнейшим в своем роде, и лет ему уже этак две с гаком тысячи, поэтому, казалось бы, какой смысл изучать дела давно минувших дней, преданья старины глубокой, если оные давно обмусолены и затасканы бессчетным кол-вом шелудивых ручек? Но, оказывается, даже столь тривиальные вещи могут засиять совершенно новыми яркими красками в свете hАлахи. Правда, чтобы это произошло, нужно hАлаху хотя бы чуточку знать.
Знаменитый «суд Шломо», оказывается, в качестве участников дела предполагал не просто двух абстрактных женщин, а невестку и ее свекровь. Удивленный читатель (пускай и не имеющий к hАлахе никакого отношения) тут же смущённо обронит: «Во сколько же лет должна была родить сверовушка?», и припомнит христианский тезис (тоже авраамизм, как-никак): «После сорока лет муж женой должны жить как брат с сестрой». Однако, в ту пору о христианстве ещё слыхом не слыхивали, и после сорока жили вполне себе активно всеми видами жизни, в т.ч. половой. Да и сейчас бывает, что, выдавая взрослую дочь замуж, ортодоксальная маман сама на сносях (мать жениха тоже может быть в положении, если упомянутый жених — ее первенец, например). Короче, ситуация теоретически возможна. Дети их, согласно Млахим I, родились с разницей в три дня; «и никого постороннего с нами не было в доме, только мы вдвоем были в доме» — сообщила одна из женщин. Эти показания выглядят вполне логично и коррелируют с условиями кейса: во-первых (и об этом далее), спор в качестве своей квинтэссенции содержит не только и не столько сражение за младенца (кому его отдадут), сколько определение правового статуса каждой из дам в контексте такого понятия, как левират. А это, в свою очередь, означает, что мужья обеих сутяжниц почили в бозе. Видимо, трагедии с супругами случились до того, как женщины разрешились от бремени: если бы мужья были живы, то наверняка находились бы в доме, в дальнейшем явились бы на суд, да и вообще, не факт, что сам спор возник бы при жизни главы семьи. Во-вторых, в некоторых источниках этих женщин и вовсе именуют блудницами, — значит, мужей у них как минимум на момент суда уже не было, и по аналогии с историей Тамар (в отношении которой предположили блуд, хотя имели место быть события, как раз относящиеся к законам левирата), их и могли счесть забеременевшими в результате блуда. Отдельные авторы идут ещё дальше и предполагают, что к царю Шломо явились персонифицированные образы злого начала (со стороны נוקבא — женского парцуфа), а, поскольку этот царь вполне себе контактировал с שדים ושדות, удивляться такому варианту не приходится (https://goo.su/3HhL).
Здесь следует сделать отступление, посвященное, собственно, левирату. Вещь это довольно распространенная в древнем мире (https://ru.wikipedia.org/wiki/Левират), но напомнить излишним не будет. Если мужчина умирал бездетным (понятие «бездетность» имеет свои критерии, но углубляться нет необходимости), то его супруга должна либо выйти замуж за брата покойного («выход замуж» — эвфемизм, подлинное действие обозначается символичным словечком «ибум»), либо пройти обряд халицы в том случае, если иб…в общем, брать в жены эту женщину брат умершего не намерен. Есть и иные условия для реализации всей этой конструкции в практической плоскости: например, женщина должна быть способной к деторождению, чтобы «восстановить умершему имя в Израиле»; по этой причине 60-летней бездетной вдове никакие ибум/халица не грозят. Но наша-то вдова ещё ого-го, коль скоро утверждает, что родила ребенка, а невестка с ней соглашается (добавляя, что ребенок свекрови умер) — значит, вполне подпадает под условия. Неизвестно, конечно, есть ли братья в семье покойного мужа свекрови, но, предполагаю, что они должны быть, ведь в семьях в ту пору было не по двое-трое детей, а родители отчаянно стремились произвести на свет как можно больше особей мужского пола (в большинстве обществ того времени феминистские настроения были не в почете).
Тогда что получается? Четыре варианта, с учётом возможной перспективы, необязательно совпадающей с «Соломоновым решением»:
1. Пусть царь, он же судья, выносит решение, постановляющее, что умер ребенок невестки, и тогда, если в ходе разбирательств он ненароком разрубит мечом ещё и ребенка свекрови, то невестка будет свободна, как стая напильников над Парижем (у ее покойного мужа больше нет брата, который должен будет совершить ибум/халицу, когда повзрослеет, то есть достигнет возраста 13 лет). А вот у свекрови проблема: у ее покойного мужа не осталось детей (погибли первенец и второй сын, новорожденный), а вот братья, хоть и престарелые, у ее покойного мужа наверняка есть. В левират, таким образом, вляпывается уже свекровь. Здесь я не учла, что у ее покойного мужа могли быть ещё жены с детьми (предположим, их не было), или что у свекрови были от него и другие дети (например, дочери). Косвенно в пользу отсутствия и тех, и других свидетельствует тот факт, что в доме их не было, а находились там только эти женщины и их младенцы. У невестки в этом случае ребенок — тоже единственный, других нет, иначе пропадает предмет спора. Получается 1:0 в ее пользу.
2. Пусть в решении говорится, что умер ребенок свекрови, и тогда, если царь, пока судит, разрубит ребенка невестки, то невестка лишится сына, но и никакой левират над ней уже не довлеет: она может хоть завтра найти себе нового мужа. К детям в те времена относились проще, из разряда — умер Максим, и черт с ним. А у свекрови опять проблемы: нет у ее покойного мужа ни ребенка, ни внука (в hАлахе внуки считаются за детей) — значит, опять ей, выражаясь цитатой из ритуала, объявлять «имя в Израиле — дом разутого». 2:0 в пользу невестки.
3. Царь милостив и никого расчленять не порывается, а неродная мать достаточно хитра, способна убедительно сыграть роль и тоже демонстрирует желание отдать ребенка другой, лишь бы он выжил. Но суд тем или иным способом приходит к выводу, что настоящая мать живого младенца — свекровь. Тогда невестке ничего не остается, кроме как тоскливо дожидаться в течение 13 лет, когда этот мальчик вырастет и соизволит избавить ее от бремени одиночества. Свекровь не теряет ничего (это решение и вынес Шломо). Пока 2:1, все еще в пользу невестки.
4. Ребенок после суда остается в живых, и, согласно решению, он — сын невестки. В таком случае свекровь ничего никому не должна (т.к. внуки считаются за детей, а внук как потомок ее мужа — жив). Невестка тоже может выйти замуж после 24 месяцев, в течение которых она кормит ребенка: ведь у нее есть сын от покойного мужа, так что потомство он оставил, и о левирате речь не заходит. Вариант в пользу обеих, а общий счет — 3:2.
На мой взгляд, это и есть идеальное решение: женщины должны были тихо-мирно договориться дома о том, что выживший ребенок, кем бы он ни был в реальности — сын невестки, вместо того, чтобы выносить на суд свои склоки. В дальнейшем они могли бы вместе воспитывать оставшегося в живых ребенка, и никому из них не пришлось бы вступать в левиратный брак или «разувать» родственника. Наследство за умерших деда и отца получил бы мальчик.
Я, к сожалению, абсолютно, непоправимо испорчена, поэтому даже в этой — отнюдь не невинной, но и не злодейской — ситуации, в голову лезут кошмарные мысли. Коль скоро пришедшие к царю леди — суть «образы двух демонов от женского начала»(с), то и мыслить они должны были соответствующе; во всяком случае, невестка, согласившаяся разрубить младенца — точно. Что мешало ей просчитать всю эту логику заранее, после чего, отбросив «сверхценные идеи из области морали» и настроившись на «чистое зло, зло как искусство», тихонечко придушить ляльку подушкой? «Это же преступно» — придет в ужас всякий нормальный человек. А врать в суде и намереваться посредством суда устранить свою проблему (причем устранить в физическом смысле) — не преступно? Подозреваю, что она просто не догадалась: дальше, чем банально поменять детей местами, ее мысль не пошла.
Но, на самом деле, тут есть hалахическая тонкость, которую большинство не учитывает (она касается п.3): если два брата, как сказано, «не жили в одном мире» (אחיו שלא היה בעולמו), то и закон о левирате на них не распространяется. В таком случае, свекровь, которая родила второго ребенка уже после смерти своего первого сына, ни на какой левиратный брак свою невестку не обрекает ни при каких условиях — братья в одном мире не жили; один умер, когда другой еще не родился, а значит, невестке бояться нечего, и мотива для вранья насчет происхождения ребенка у нее нет. По сути, здесь отсутствует предмет иска, и становится неясно, зачем матроны вообще отнимали у суда время.
З.Ы. Хорошо, что в наше время есть тесты ДНК, способные эффективно и оперативно подобные вопросы разрешать:))