Category was added automatically. Read all entries about "лытдыбр".
(Статья 19 Всеобщей декларации прав человека)
«…Жрецу бога Ра трудно понять свободного землепашца»
Собиралась сделать этот пост подзамочным, дабы хейтеры, ликуя и весело вереща от восторга, понесли его по своим уютненьким загончикам, — но не будет им такого счастья, да и пост особых тайн не содержит, а раз так, то пусть висит.
А порассуждать хотелось бы на такую непростую тему, как духовное vs материальное, но в практическом аспекте: если с вопросами заработка и добычи хлеба насущного все кажется самим собой разумеющимся, то духовная жизнь, зиждущаяся на духовных же практиках, зачастую (а точнее: в большинстве случаев) полностью деградирует, приходит в тотальный упадок, стоит только начинать в полной мере брать на себя ответственность за обеспечение себя и своей семьи (про семью в дальнейшем будет отмечено особо).
Аналогичного плана дискуссия развернулась в одной из эзотерических школ, где была сделана попытка посчитать, сколько свободного времени остается у адепта, коль скоро он действительно берется за самообеспечение, не желая также наносить ущерб и своему духовному развитию, а, значит, в полной мере сохраняя соответствующую практику, как если бы он ничего в своей жизни не менял и продолжал пребывать в блаженном состоянии субъекта, предоставленного самому себе и полностью распоряжающегося своим временем. На мой взгляд, проведённые подсчёты были некорректны: на сон выделялось 8 часов (это, скажу я вам, недостижимый идеал — обычно удаётся выкроить часов 6, если хочешь действительно все успевать), на, собственно, трудовую деятельность — тоже 8, а все остальное — в вашем распоряжении, как в том анекдоте: «На тебе, Мойша, пять рублей, и ни в чем себе не отказывай». Из них два часа можете уделить семье, ещё два — каким-то домашним обязанностям или, напротив, развлечениям, ну, а в оставшиеся четыре хоть упрактикуйтесь по самую маковку — это исключительно ваше свободное время. Однако же, на поверку картинка рисуется не столь уж и благостная: не будем забывать, что, попадая в современное рабство, мы осуществляем там профессиональную деятельность в течение восьми часов, и еще час официально отводится на обед, — таким образом, целых девять часов напрочь выкидываются из (духовной) жизни. Хорошо еще, если на работе остается возможность как-то отвлечься (например, почитать специфическую литературу), но an masse даже призрачные шансы на это отсутствуют, особенно, если речь идет о распространенных типах занятости наподобие клерка в банке или продавца, когда нон-стоп идёт поток посетителей, которых нужно обслуживать. Не спускаясь в забой, не разгребая завалы и не входя в горящие избы, тем не менее, трудно каким-то кардинальным образом сложившееся положение вещей переменить. О физическом труде упоминать бессмысленно: ушедшие на производство обречены похоронить свои мечты о саморазвитии, взамен приобретя законное ежевечернее право угнездиться с пЫвом перед зомбоящиком, чтобы там же и уснуть (привет, свободные художники из числа медиашоблы — надеюсь, вам зашла эта аллюзия;))
Чем дальше в лес, чем глубже кризис, тем тяжелее жизнь, но не в метрополии, где пока еще возможностей для трудоустройства вполне достаточно, а в провинции. Некоторые утверждают, что и в Питере теперь работы нет, а потому переезжать бессмысленно, что, конечно же, не так. Лишь частично можно согласиться с членами клуба «где родился, там и пригодится»: не всякой работы в Питере полно, и в этом я убедилась на прошедшей вчера общегородской ярмарке вакансий, разместившейся на площадях Ленэкспо. Некоторые фото и наблюдения с места представлены ниже.
К тому моменту, как я добралась до юго-запада Большого проспекта Васильевского острова, где и проходила ярмарка, время перевалило за полдень, а мероприятие постепенно шло к закрытию, поскольку в планах организаторов было проводить его лишь до 17.00, с тем расчетом, что безработные найдут возможность принять участие, не будучи привязанными к рабочему графику. Не то, что я какая-то ленивая, просто утром пришлось тащиться аж в Сестрорецк, и освободиться от дел удалось лишь к обеду. Поэтому-то основная часть посетителей уже разошлась, что несколько облегчило задачу — посмотреть вакансии без очередей и толкотни, но отчасти и затруднило ее решение, поскольку не все представители работодателей стали дожидаться финала, предусмотрительно отчалив восвояси. К примеру, МВД РФ, по-видимому, интересуют только ранние пташки:
( Collapse )В общем и целом, особой полезности от данного ивента я не ощутила, но зато в очередной раз убедилась в своей правоте: рабочие профессии по-прежнему ценны, работники физического труда — востребованы, а на вакансии прочего спектра — семеро в шляпах стоят.
Mirrored from Zhenny Slavecky.
Некоторое время назад, вознамерившись вступить в новгородский «Союз журналистов», я собрала документы и отправила их ценным письмом в адрес этой организации. Неожиданные последствия моего опрометчивого шага не заставили себя ждать — блуждая коридорами культурного центра «Диалог», эпистола все же попала в руки адресата, а затем не прошло и — нет, не года, — всего лишь трех месяцев с момента отправки заявления, как я удостоилась лицезреть перед собой правление СЖР Новгородской области в полном составе. Но не будем торопиться, давайте изложим все по порядку — где, когда, как, с кем…Говорят, в германской армии кайзеровских времен было принято подавать жалобу или высказывать свое недовольство лишь по прошествии суток после спорного случая, чтобы действующие лица могли остыть и сформулировать свои претензии внятно. Я выждала достаточный срок, чтобы это повествование получилось взвешенным и как можно более объективным, ведь в редакцию газеты «Новгород», где должен был решаться вопрос о том, достоин ли кандидат стать полноправным членом Союза, меня пригласили еще на прошлой неделе, 14 декабря.
Ты чьих будешь?
Придя в условленное место к назначенному времени, я самоуверенно вторглась в один из кабинетов, на который мне указал случайно встреченный сотрудник редакции. В кабинете сидели Вадим Иванов и председатель новгородского Союза журналистов Ольга Ларина, о чем-то общаясь. Поздоровавшись, я уж было уселась на один из свободных стульев, но не тут-то было — черту, разделяющую состоявшихся журналистов уездного города N. и понаехавших пигалиц, еще только тщащихся встать с ними вровень, присутствующие провели молниеносно, предложил мне подождать за дверью до прихода всей прочей пишущей братии. Там, в зеленой тоске ожидания, я барахталась до тех пор, пока заседающие, чей состав к тому времени несколько расширился, не соблаговолили пригласить меня обратно в кабинет…Постепенно подтягивались остальные: Дмитрий Воробьев, Екатерина Переплавченко…Последняя явилась не в одиночестве: при ней был мальчик лет пяти. Мне захотелось поинтересоваться, что забыл ребенок на таких мероприятиях, но я решила проявить такт и сдержаться, — как теперь понимаю, зря: даже если г-жа Переплавченко с младых ногтей готовит малыша к многотрудному тернистому пути в рамках выбранной ею профессии, на заседании правления детям все равно не место, а иной кандидат может совершенно справедливо расценить привод ребенка на заведомо недетское мероприятие как проявление неуважения к себе («Я вся такая занятая, детей оставить не с кем, и вот, теперь ради тебя вынуждена сюда явиться!»).
( Collapse )Но кто же бросает дело на полпути и добровольно отступает, даже понимая, что сражение будет проиграно? Само собой, я, коль скоро уже явилась перед светлые очи арбитров, пожелала идти до конца и дождаться голосования. Его результаты были предсказуемы: за принятие меня в журналисты не поднялась ни одна рука. «Это хорошо», — подумала я, — «Когда Великий Синедрион при Храме выносил обвинительный приговор, при единогласном признании подсудимого виновным, его оправдывали — такой вот парадокс». Радость моя длилась недолго…
— А давайте, я воздержусь, — предложила одна дама, и, воздержавшись, ушла.
Остальные наперебой принялись говорить слова утешения:
— А, может быть, лучше общественная организация юристов?
— А, может быть, вам надо в другую организацию — в конце концов, можно и в питерскую или московскую организацию, где вы ни с кем не конфликтовали…Это же не суть важно, что обязательно в новгородском…
Видеть неподдельную заботу о моем будущем было так приятно, что под напором рекомендаций на тему того, что мне делать, я даже позабыла, что пора идти, пусть и не туда, куда мне посоветовали. В реальность вернуло напоминание: «Сколько мы на вас времени потратили, а вы, такое ощущение, что не слышите нас!», после чего я, поблагодарив собравшихся, покинула помещение. Что ж, весьма признательна за напутствие, но принимать решение относительно вступления в иные организации — хоть в СЖР другого региона, хоть в клуб веселых и находчивых — я предпочту самостоятельно. Вспоминается один из героев культового сериала «Игра престолов», Квиберн, которого выгнали из Цитадели за неэтичные эксперименты, — меня же, выходит, в условную «Цитадель» даже не приняли. Однако, все, что ни делается, — все к лучшему. Почти треть века в отсутствие признания со стороны Союза журналистов как-то перекантовалась, а Союз журналистов — без моего участия в нем, значит, и дальше сможем прожить друг без друга.
Mirrored from Zhenny Slavecky.
Раз пошла такая пьянка, разрежу-ка я последний огурец да расскажу о том чудо-отеле, где довелось нам побывать в нашей недавней поездке в Турцию. Мы, конечно, звезд с неба не хватаем, или, скажем прямо, небогаты весьма, и это еще мягко сказано, однако ввергать себя совсем уж в пучину бедствий, обитая в фавелах и бунгало, не пожелали, поэтому сошлись с туроператором «Анекс тур» на том, что за без малого 60 тысяч рублей они подберут 10-дневный тур для двоих, и этот отель будет четырехзвездочным. Согласиться пришлось на вылет из Москвы, хотя это — та еще свистопляска и напрасные расходы (минимум 2500 рублей туда на поезде, столько же — обратно, 1000 рублей на аэроэкспресс до Домодедово и столько же — обратно), итог — встанет такая поездка не меньше чем в семь тысяч рублей. А ведь потом еще перелет — тоже не особо приятное времяпрепровождение, короче — если есть такая возможность, лучше переплатить, но лететь из того города, где живете.
Так вот, обещанный четырехвездочный отель Emir Fosse Beach неподалеку от Алании, хотя и был, как утверждается, реновирован, на поверку оказался банальной тройкой, о чем наперебой пишут его посетители в Сети (я нашла множество свидетельств, вот только некоторые из них: [1|2|3]). Но и на тройку, увы, он тянул с огромным трудом. Уж лучше бы мы раскошелились слегка и взяли тур тысяч за 80, в отель четыре звезды (реальные, а не номинальные), получив за эти деньги более-менее приличный сервис и питание, которое не напоминало бы на фураж для скота. Но началось все не с еды, ведь я даже толком не помню свой первый завтрак там — настолько была замучена. В Турцию мы прибыли ранним утром, — соответственно, на ресепшене этого отеля тоже были задолго до 12-ти часов дня, когда начинается заселение в номера. Единственное, что смогли нам предложить сотрудники отеля — поболтаться где-нибудь или посидеть в холле. Не мудрствуя лукаво, я кинула дорожную сумку рядом со стоящим в холле диваном, легла на него и уснула, в чем была — в джинсах и кроссовках. Честно говоря, в тот момент меня совершенно не волновало, что подумают окружающие, уж очень спать хотелось. Проснулась я как раз к 12-ти дня, и к этому времени номер нам подобрали. Выяснять, есть ли в нем какие-нибудь поломки, не было никаких сил, так что об этом мы задумались гораздо позже, когда оказалось, что кондиционер живет своей жизнью, совершенно не реагируя на нажатие кнопок пульта: сначала он вдруг непонятно почему включался, а потом столь же внезапно выключался. Единственной панацеей служило вытаскивание карточки из выключателя, которым электрифицировался весь номер — только тогда кондиционер выключался окончательно и больше не тарахтел. В целом, я в южных странах прекрасно обхожусь без кондиционера вообще, жара меня в принципе не тяготит, так что, если бы он не работал вовсе, было бы даже лучше. Когда я снесла на ресепшен пульт с просьбой его заменить, администратор ответил, что специалист, который может его отремонтировать, давно ушел и придет только на следующий день. И все же вечером отремонтированный пульт мне выдали, и на сей раз кондиционер на него наконец-то стал реагировать — уж не знаю, кто его починил до прихода специалиста.
[Сиротский завтрак]
Овсянку, перемешанную с какими-то приправами, и пожаренные с яичницей перцы тоже потреблять не очень-то хотелось, несмотря на то, что это выдавалось за второе блюдо, а значит, по существу кушать было больше нечего. Пару раз давали курицу — сперва она оказалось пережаренной, и тем самым испорченной до невозможности, а во второй раз, когда на кухню пришел другой повар, курица получилась нормально (нельзя сказать — «неплохо», а именно — нормально, в том смысле, что третий сорт — не брак). Рыбы — смело вас заверяю — не было вообще, потому что тот, с позволения сказать, продукт, который однажды выложили с прицелом на рыбное блюдо, таковым назвать никак нельзя, это даже не «осетрина второй свежести», а просто какие-то свалявшиеся куски безвкусной массы, в которой угадывалась запеченная мука, и только. Правда, муж говорил, что еще в Йом Кипур, 30 сентября, какую-то рыбу им подавали (видимо, по вкусу и по консистенции напоминающую то, что я описала), но мне ее увидеть не довелось из-за поста. Также из напитков имелось местное пиво (что-то типа нашего «Невского», или примерно того же качества) и вино. Красного вина почти никогда не хватало, потому как оно было еще приличным, а вот в белом явственно чувствовались нотки разведенного спирта, из чего я сделала вывод, что это не вино вовсе, а черт знает что, и пить его не стала. Сказать, что питание в этом отеле из рук вон плохое — значит, ничего не сказать. С голодной горки, конечно, и так сойдет, но, скажу честно — в советских столовых кормили и лучше, и сытнее, и вкуснее.
[А вот вид из окна прекрасен, с этим не поспоришь…]
Соответственно, выбирая отель в грядущем путешествии, имейте в виду, что Emir Fosse Beach едва ли удовлетворит ваши запросы. Наверное, поэтому иностранцев там почти не было, публика обитала в подавляющем своем большинстве русскоязычная, ведь иностранцы унижать себя подобным образом просто не позволят, а наши люди ко всему привычны, особенно, когда еще и турагентства вводят их в заблуждение статусом и звездностью отеля.
…Продолжаю дальнейшее описание наших ветеринарных передряг: около девяти вечера того же дня я, измученная нарзаном ожиданием, показавшимся бесконечным, вернулась в клинику им. Айвэна Филлмора, где Муське к тому моменту должны были завершить операцию по удалению одной гряды молочных желез (тотальная мастэктомия). Действительно, вскоре мне отдали переноску, в которой сидела кошка, едва оклемавшаяся от наркоза. Глаза у нее были остекленевшие, на тушку натянута попона — больше ничего толком не разглядела. Молоденькая девушка-анестезиолог вручила мне нижеприведенный документ, заповедовав делать внутривенные инъекции антибиотика под названием «цефотаксим» дважды в день в дозировке 0,2 гр. и дважды в день обрабатывать шов хлоргексидином и левомеколем:
Передержку она не предложила; впрочем, я и не согласилась бы — она там баснословно дорогая: один день пребывания животного буквально на вес золота. Вопрос о том, как именно я буду делать внутривенные инъекции и перевязки, естественно, тоже никого из этих лекарей не заботил. У кассы меня ждал сюрприз — если вы собираетесь лечить свое животное в этой клинике, обратите, пожалуйста, на этот пункт пристальное внимание. По прейскуранту клиники им. Айвэна Филлмора стоимость операции составляет 8000 (восемь тысяч) рублей (сейчас, судя по представленному на сайте прайсу, она увеличилась до десяти тысяч — видимо, ребята вошли во вкус), но это только цена самой работы, без учета диагностических исследований, на которые я уже истратила более трех тысяч рублей, а также не включая необходимые для операции материалы и наркоз, о стоимости которых дамы на кассе ранее заявляли, что это обойдется недорого, «всего около полутора-двух тысяч рублей, совсем немного» (см. предыдущий пост). Так вот — хотите узнать, что значит «немного» по мнению персонала ветеринарной клиники им. Айвэна Филлмора? Это сумма, практически равная стоимости самой операции:
Итог — при указанной на сайте цене операции в 8000 (восемь тысяч) рублей я выложила за нее 15852 (пятнадцать тысяч восемьсот пятьдесят два) рубля 48 копеек! Конечно, следовало бы не платить им вообще ничего, а просто развернуться и уйти, и пускай бы эти ушлые господа и дамы потом пытались бы реализовать свои растущие аппетиты посредством обращения в суд (чего бы они наверняка делать не пожелали, поскольку это сопряжено со значительными трудностями), но в тот момент я не стала скандалить, поскольку была не в том состоянии, на что, впрочем, и делался расчет со стороны этих дельцов. И впрямь: крайне сомнительно, что хозяин, чей любимец только что перенес операцию и с нетерпением ждет возвращения домой, примется устраивать разбирательства возле кассы в надежде пресечь попытку развода на деньги (хотя в отзывах такие хозяева встречались — честь и хвала людям с железной выдержкой, к коим я, увы, не отношусь). Кстати, в основном выдержку и волю демонстрируют именно мужчины — все-таки женщины более ранимые и эмоционально нестабильные существа. Заплатив эти немалые для меня деньги (девочка-то нищая, как вы помните), я подхватила переноску с Муськой и поскорее оттуда свинтила.
По наивности своей я думала, что сейчас приду домой, вытащу Мусю из переноски, заброшу в какой-нибудь дальний угол и по обыкновению займусь своими делам, поэтому вызвала такси, и мы покатили. Вы не представляете, как мне повезло, что свистопляска, начавшаяся по приезду домой, не случилась прямо в машине — в противном случае водитель наверняка куда-нибудь врезался бы на полном ходу, обезумев от того воя, который издала Муся, едва только я попала в квартиру и закрыла за собой дверь. Видимо, наркоз ей ввели именно в такой дозировке, чтобы он отошел ровно-ровно к возвращению, потому что кошка вдруг заорала не просто дико, а душераздирающе — я никогда не слышала, чтобы животные так орали. К тому же, она начала со всей силы биться в переноске — пришлось ее оттуда вынимать и качать на руках, как младенца — только в этом положении она успокаивалась хотя бы на несколько минут…Никаких обезболивающих мне с собой не дали — анестезиолог предупредила, что ветеринары в России подвергаются за это уголовному преследованию, так что питомцы, которых после операций забирают домой, вынуждены мучиться от боли, порой невыносимой. В очередной раз посылаю тысячу проклятий на тех выродков (по сути, они являются убийцами и живодерами), которые издеваются над животными и людьми, законодательно закрепляя эти изуверства и запрещая продажу блокирующих боль препаратов — чтоб им сдохнуть в муках, и пусть ни одна живая душа им не поможет!
Вот так, с орущей Муськой на руках, я принялась названивать в клинику в надежде узнать, как можно в этой ситуации помочь кошке и чем вызвано столь тяжелое ее состояние. Я стойко переношу собственную боль, но мучения ни в чем неповинного существа неизменно вызывают у меня смятение, поэтому слезы сами лились из глаз, и сдержать их я не могла. Эту слабость в клинике им. Айвэна Филлмора мне не простили — взявшая трубку девица обозвала меня «истеричкой», нахамила сполна, а под конец разговора заявила, что никто мне помогать не будет, потому что у них сейчас пересменок, и никого из врачей нет. Посыл был ясен — «Мы получили ваши деньги, а дальше пропадите вы со своей кошкой пропадом — нас больше ничего не интересует». Тогда я принялась дозваниваться до анестезиолога, которая, несмотря на якобы имеющий место быть пересменок (в 11 вечера, ага), все же взяла трубку и посоветовала снять с кошки попону (та пыталась содрать ее с себя лапами, запутываясь в тесемках и причиняя себе дополнительную боль), а по поводу анальгетиков констатировала уже известный мне факт: препаратов для обезболивания нет, посему терпите, как хотите.
Вот мы и терпели: всю ночь Муся орала, металась, шипела, соскакивала с места и пыталась куда-то убежать (наверное, хотела забиться в темное место), и даже Манях, которая тоже каким-то образом очутилась в комнате, понимала, что подружке очень плохо, но ничем не могла помочь, поэтому от испуга принялась нападать на меня, думая, что это я мучаю Муську. Манях разодрала мне ногу в четырех местах до кости (теперь на всю жизнь остались страшные рубцы), но тогда я этого даже не почувствовала — настолько мне было не до своих проблем. Маняха, впрочем, потом все равно выпроводили из комнаты, с Муси сняли попону и держали кошку только в толстых строительных перчатках, чтобы она никого не поцарапала. Под попоной обнаружился огромный продольный шов через весь живот, от передней лапы до зада:
Врачи из других клиник, к которым я впоследствии приводила кошку, глядя на это, восклицали — «Что это за франкенштейн?!», а мне приходилось лишь грустно улыбаться — «Ну вот, так зашили»..Уже под утро я, будучи физически не в состоянии сидеть рядом с кошкой и присматривать за ней, положила ее в переноску (переноска довольно просторная, в виде корзинки), сверху поставила канистру с водой, чтобы она не выбралась, и легла поспать хотя бы несколько часов, так как было уже невмоготу. В любом случае, разлизать свой шов в переноске Муська не смогла бы — там совсем мало места и слишком неудобно это делать.
…Часа через три я проснулась — впереди ждало множество дел. Прежде всего, нужно было закупить кучу шприцов разных видов: на 10 миллилитров (чтобы делать инъекции физраствора в холку, так как кошка не пила, и нельзя было допустить обезвоживание), на 5 мл (для цефотаксима) и инсулиновые (у них тонкие углы, а укол цефотаксима крайне болезненный, поэтому я решила применить этот «лайфхак»). Также понадобился физраствор и, собственно, антибиотик, а также для обработки швов — хлоргексидин и левомеколь. За что я терпеть не могу питерские аптеки — в большинстве из них нет даже физраствора (более того — там не сыщешь днем с огнем и йод с зеленкой), поэтому обойти пришлось аж четыре аптеки, чтобы купить все, что требовалось. В ветстанции я купила еще вторую попону, на смену первой, если она вдруг загрязнится — хотя по большому счету вторая попона оказалась не особо и нужна.
…Для кого-то последний бой — он трудный самый, а у меня каждый раз самое трудное дело — это что-то начать, потому что еще ничего не знаешь и не умеешь, а делать уже нужно. Для начала я развернула Муську боком и посмотрела на тот ужас, который творился у нее на животе. Воистину, это был кошмар — бритое пузо и идущий по нему жуткий разрез, прихваченный нитками (качество фото тоже ужасное, но других нет — не до фото было):
Мне стало очевидно, что тереть по такому шву ватным диском, смоченным хлоргексидином — это самоубийство прежде всего для меня самой (кошка просто разодрала бы такого «целителя»), поэтому ватный диск я подставляла под шов, а из бутылки с хлоргексидином лила жидкость прямо на этот шов, постепенно продвигаясь от удаленного лимфоузла к хвосту. После этого намоченные места предстояло аккуратно подсушить (тоже ватным диском, слегка дотрагиваясь им до кожи), а сверху наложить мазь. Левомеколь накладывала следующим образом: ватный диск сворачиваем пополам, наносим на него полоску мази, и прикладываем ко шву — так обрабатываем сантиметр за сантиметром. За ночь боль немного утихла, так что, пускай и с горем пополам, но Муська позволила мне провести обработку. Теперь можно надевать попону — это тоже непростая история, и я здесь слегка облажалась, завязав тесемки #6 и #7 просто у нее на спине (а надо было крест-накрест, иначе седьмая пара падала и волочилась потом, открывая пространство для разлизывания). Но меня никто не учил, поэтому делала так, как умела, по наитию. Вторую попону я стирала, — к вечерней обработке она успевала высохнуть, и я меняла ее, даже если первая не успела загрязниться или намокнуть.
Теперь уколы: в холку все колется очень просто — набираем в шприц 10 мл. физраствора, оттягиваем пальцами кожу на холке, находим как бы «ямочку» и втыкаем шприц туда (втыкайте, не бойтесь — кошке практически не больно в этом месте). Вводить предельно медленно, как многие советуют, не нужно — это не капельница, поэтому спокойно давим на поршень, и секунд за 30 вся жидкость попадает внутрь (может образоваться как бы небольшой горбик). Что касается цефотаксима, то здесь действуем следующим образом (внутривенные инъекции делать не умею, и ну их к черту; ограничилась внутримышечными): сперва набираем в пятимиллилитровый шприц пять мл. физраствора, затем вводим их во флакончик с антибиотиком и тщательно взбалтываем. Далее из флакончика набираем 1 мл, не больше (можно меньше — например, 0,7 мл) вещества и вкалываем кошке внутримышечно — в бедро, в его заднюю его часть. Имейте в виду — укол крайне болезненный, поэтому орать тварька будет страшно, и лучше заменить на этом шприце иглу, поставив туда иголку от инсулинового шприца. Так вы выиграете несколько секунд — кошка не почувствует, как вы вторнули иглу, и вы сможете быстро впрыснуть антибиотик. Но желательно, конечно, чтобы животное придерживал кто-то еще — я наловчилась делать самостоятельно (точнее, у меня просто не было выбора — домочадцы, увидев квест, который мне предстоит, внезапно разъехались по делам), но поначалу с уколами были проблемы. Обычные внутримышечные уколы удобно делать, когда кошка лежит на боку (так я прокалывала курс антибиотиков Маняху), но из-за болезненности цефотаксима почти наверняка начнутся попытки вырваться, так что лучше посадите вашего пушистого друга так, чтобы попа немного свисала — например, со стола, — а ваш напарник пускай стоит спереди и придерживает передние лапки. Так вы легко сможете воткнуть иглу и быстренько впрыснуть лекарство, а кошка, почувствовав боль от введения вещества, наверняка рванется вперед, и тут напарник ее подхватит. Фиксировавший Муську был в тех же строительных перчатках, которыми мы держали ее ночью, а потом, когда я колола ей уколы самостоятельно (перчатки, сами понимаете, в этом случае не наденешь), Муся грызла мне руку:)) До сих пор остались следы от царапин и укусов.
Вообще, после столь серьезных хирургических вмешательств животное требует передержки в стационаре, которая, по идее, должна входить в стоимость операций (и, как мне кажется, я заплатила более чем достаточно, чтобы кошка за эту сумму побыла там пару дней, избавив меня от необходимости демонстрации чрезмерного героизма). Но — мы живем в России, а здесь сами знаете какие реалии. За свои же деньги я получила только лишний геморрой стресс и громадное кол-во возни вместе с риском попросту потерять кошку, а другой бы просто оставил животное дома, без всяких операций и уколов, — даже зная, что без лечения скотинка умрет. И — надо самому через все это пройти, чтобы пришло подлинное осознание, — после пережитого мне не в чем будет такого хозяина упрекнуть.
Продолжение: «Муськино горе: все хорошо, что хорошо кончается»
Предыдущая часть: «Муськино горе: незамысловатые способы развода на деньги, практикуемые ветклиниками»
Mirrored from Zhenny Slavecky.
Эту прекрасную статью некой Ольги Савельевой в продолжении заявленной темы об Эдиповом комплексе я перепечатываю в свой бложик специально для моего дяди, который через свою мать (мою бабушку) постоянно заверяет меня, будто не читает мои интернет-ресурсы и даже не знает, где они находятся. Дядя, поскольку мне отлично известно, что ты таки читаешь, лови горячий привет и, по возможности, задумайся над прочитанным. Только не пудри потом своим родителям мозги, рассказывая о том, какая плохая и безжалостная твоя племянница. Просто задумайся — молча, про себя — и выводы сделай надлежащие, потому что эта история — калька с твоей жизни, с той лишь разницей, что ты, в отличие от Гордея, нигде не работаешь, и что тебе не 43 года, а 42.
…Пока я снимала шубу, он похотливо ощупал меня взглядом и подобострастно прошептал: «Проходите, проходите…»
— Гордик, твоя девушка уже пришла? — раздался с кухни дребезжащий старческий голос.
— Пришла! — громко крикнул он в кухню, а мне тихо, словно оправдываясь, торопливо пояснил. — У меня мама дома…
— Мама? — я слегка озадачилась: про маму мы не договаривались.
Мальчик Гордей в глубоком Эдипе, и маменька его там же. Описанное явление очень распространено в этой стране, и тема эта весьма тяжелая (я регулярно по этому поводу стебусь, хотя на самом-то деле все крайне печально). Известно одно: вытащить сынульку из таких созависимых отношений — уже подвиг для женщины, настоящее подвижничество, и возможно оно лишь в том случае, если гипотетический «Гордей» сам захочет исцелиться (естественно, непременным условием является отъезд от маменьки на приличное расстояние, — желательно в другой город, — чтобы не смогла дотянуться). Маму здесь вылечить принципиально невозможно. И на заметку будущим родителям: отделяйте детей от себя как можно раньше, оптимально — с момента наступления совершеннолетия. Тогда вы с этим никогда не столкнетесь. Недаром мудрая еврейская традиция постанавливает однозначно: «С 18 лет — под хупу» (кое-что об этом я уже писала). Ну, а если не под хупу, то просто вон из родительского дома, и «творите свою волю» где угодно: хоть на лавочке во дворе, хоть в заплеванной коммуналке, а иначе из этаких доморощенных сыночков и доченек получаются просто посмешища, пересиживающие в теплых гнездышках и в щенках до старости пребывающие.
Mirrored from Zhenny Slavecky.
Кто подлил мне в питье дурман? Буллан? С него станется. Или иезуиты?
Или же франкмасоны? Что у меня общего с франкмасонами?
Евреи! Вот кто подлил.
Умберто Эко, "Пражское кладбище"
